Ах, белый пароход!..

  Такой экскурс в прошлое. А я вот пароходы на самом деле видел!

  Я стою на высоком берегу и смотрю на Амур. Наш дом находится неподалёку от реки, и с тех пор, как взломался лёд, я прибегаю к ней каждое утро. Бурный ледоход уже прошёл, по воде плывут лишь небольшие льдины. Так что не сегодня-завтра жди первый пароход. Он приплывает из затона, который находится ниже по Амуру, у слияния его с Зеей, там суда зимуют. Пароходы буксируют из порта баржи с грузами, тянут огромные плоты из брёвен и суда с горючим – всё это доставляется по реке, чуть ли не до самого Тихого океана.

  Чу! Вдали раздаётся трубный пронзительный гудок, ему эхом аукнулись берега. «Ура! – кричу я, подрыгивая на уже потеплевшем песке. – Первый пароход! Первый пароход!». Ну всё, значит, пришла настоящая весна, за ней наступит лето, и мы, мальчишки, будем днями пропадать на амурских берегах, купаться, загорать, играть, рыбачить – да мало ли чем можно заниматься.

  Пароходы были грузовыми и пассажирскими. Грузовые выкрашены в коричневый, оранжевый или жёлтый цвета, но от дыма, который густо валил из труб, и сажи, осыпавшейся на палубы, они выглядели как бы закопчёнными, мы говорили «чумазыми». Пассажирские были бело-голубыми, хотя сажа тоже на них оседала, но почему-то не так густо. Грузовые чаще назывались как города: «Саратов», «Свердловск», «Хабаровск», «Благовещенск», пассажирские - именами великих людей «Адмирал Невельской», «Сергей Лазо», «Миклухо-Маклай». Поразительно: прошло более полувека с поры моего детства, а я помню названия пароходов – такое неизгладимое впечатление они оставили в памяти.

  Приплывали к нам суда и из других портов, находящихся ниже по Амуру, но особенно мы, пацанва, ликовали, когда на реке появлялся китайский пароход. В городе Хэйхэ, который стоял на правом берегу прямо напротив Благовещенска, он, вероятно, был в единственном числе. Если у наших пароходов было по два колеса-лопасти и находились они по бокам судна, то у китайского - одно очень большое, прямо огромное, и было оно на корме. Когда пароход шёл, то колесо, вращаясь, поднимало столб брызг. Из трубы китайского парохода валил необыкновенно густой и чёрный дым, а плыл он медленно, чуть накреняясь на правый борт, – всё это вызывало у мальчишек неимоверный восторг. Говорили, что судно досталось нашим друзьям от японских интервентов, которых изгнали из Китая в августе 1945 года.

  Мечтой многих благовещенских мальчишек было проплыть на пароходе «Адмирал Невельской» или хотя бы на нём побывать. Трёхпалубный, белого цвета, с большим красным флагом на мачте, он так и притягивал к себе восхищённые детские взоры.

  На этом пароходе обычно отправляли ребят в пионерский лагерь, который находился выше по Зее, у села Натальино. В лагере отдыхали дети тех, кто работал в речном порту, в нашей же семье таковых не было. А вот у соседки Гальки Прозоровой отец был речником.  И однажды (кажется, я тогда учился в третьем классе) ей досталась путёвка в лагерь, и я напросился девчонку проводить – уж очень хотелось поглядеть вблизи на «Адмирал Невельской»!

  На площади у причала толпилось очень много людей, казалось, полгорода собралось проводить ребят. Пароход стоял, притулившись белым боком к пирсу. На нём гремела весёлая музыка, было много улыбающейся празднично разодетой ребятни. Я смотрел на радостные лица, и вдруг мне стало нестерпимо завидно, а ещё почему-то обидно, что не я стою на палубе, а другие, и что не мне машут руками провожающие. Тёплая влага подступила к векам, но я не заплакал, а только ещё ниже нахлобучил кепку, чтобы никто не заметил моего состояния.

  Тогда же я решил: когда вырасту, то непременно поплыву на «Адмирале Невельском», а может быть, и на ещё лучшем и красивом пароходе, куда-нибудь далеко-далеко, возможно, даже в неведомые страны, и кто-нибудь мне тоже будет завидовать.