Елена АЛЕКСАНДРОВА

  Многие полагают, что именно в детстве, когда краски жизни наиболее ярки, а фантазия необыкновенна, безгранична и потому плещет, переливается через край, с человеком могут происходить (и происходят) удивительные, невероятные истории. Такое событие и приключилось со мной в эту замечательную, невозвратимую пору.

  Однажды летом, во время школьных каникул, наши младшие девочки, в том числе мои сёстры, решили поставить спектакль, порадовать мам и пап. Для инсценировки кто-то из взрослых предложил взять рассказ А.П. Чехова «Канитель».

  Думаю, сюжет этого классического произведения всем хорошо известен. В ходе развития повествования выясняется, что дьячок-выпивоха и дряхлая старуха не могут договориться, понять друг друга, создавая тем самым комический эффект, что делает ситуацию смешной.

  К премьере мы готовились очень усердно, и спектакль удался. Зрителям понравилась игра актёров, а также необычные декорации. Когда занавес опустился, зал рукоплескал.

  Успех пришёлся нам по вкусу, а некоторых участников представления, как выяснится позже, окрылил на дальнейшие творческие свершения.

  Зрители разошлись, сёстры мои остались за кулисами, переживая сладостные и незабываемые минуты славы, а я вышла во двор погулять. Возвращаясь домой, вижу: по улице идёт - ковыляет мне навстречу, опираясь на сучковатую палку, незнакомая старушка. На голове – платок, сдвинутый на самые брови, одета в неопределённого цвета плюшевую кофту и длиннющую, волочащуюся по земле юбку.

  Старуха приближается и что-то шепчет мне на ухо. Я в страхе отстраняюсь от неё, оглядываюсь по сторонам, а потом, ошарашенная произошедшим, убегаю прочь от страшного места.

  Долго хожу около дома, жду, когда кто-нибудь из взрослых в него зайдёт, так мне страшно. Наконец, захожу. И вижу: в горнице предо мной стоит та же старуха с крючковатым носом, но уже выпрямленной спиной и без клюки. Думаю: успела-таки она съесть молодильное яблоко! Присматриваюсь - а старуха превратилась… в мою младшую сестру. Так она решила продолжить спектакль, насмерть перепугав меня.

Играла сестра точно по системе Станиславского.

  Пепельно-голубая дымка тумана окончательно размыла и без того неясные очертания города. Солнце еще не выглянуло, лишь слегка порозовел горизонт от поднимающейся на цыпочки зари.

  Плавно покачиваясь, дремлют деревья вдоль вечно бодрствующей дороги. Даже сейчас, когда нет  машин, она живет, стремясь вдаль, к неизвестному.

  Тишина. Слышно лишь едва уловимое посапывание прохладного ветра.

  Начало дня оглашается жужжанием газонокосилки. Кажется, что эта традиция нарушается разве что зимой, когда на смену газонокосилке приходят ревущие снегоуборочные машины. Под крики недовольных бабушек, сидящих на скамейках, газонокосилыцик ведёт  свое «соло», не слыша ни упреков жильцов, ни щебета птиц с верхушек деревьев.

  В воздухе витает спокойствие и умиротворенность от пряного запаха свежескошенной травы.

  В окне противоположного дома погас последний огонёк. Тишина давит на виски,  глаза закрываются сами собой. Но как это затишье полифонично, многослойно, сколько в нём едва различимых звуков: отдалённое жужжанье машин, стрекотание сверчков, урчание кошки - всё это она, мелодия ночи.

  Силуэты гуляющих пар уже размыты. Тёмная пелена расстилается по улицам под нежный шепот деревьев. Сонное царство вступает на свой трон.